Мальчикам — машинки, девочкам — куклы. Одним голубую одежду, другим — розовую. Парней учим скрывать эмоции и проявлять силу, а девушек — скрывать силу и проявлять эмоции. Актуальны ли принципы традиционного воспитания в мире, где женщины могут покорять не только будущего мужа, но и космические просторы? В мире, где развитый эмоциональный интеллект — залог счастливого брака и удачной карьеры? Этому вопросу был посвящен круглый стол, организованный компанией Kidmost. В нем приняли участие эксперты: Эльвира Кузнецова — руководитель проекта Kidmost.ru, Мария Скрябина — психолог, эксперт проекта Selfmama, Ксения Боровинская — мама троих детей, автор телеграм-канала о гендерно-нейтральном воспитании.
Если мы хотим поговорить о внегендерном воспитании, стоит сказать пару слов о традиционном воспитании, которому мы противопоставляем новый метод.
Мария Скрябина: В древние времена интеллект еще не был развит, мы просто следовали своим инстинктам. Цель была одна — выжить. Сила, решительность и импульсивность мужчин способствовали этому. Способность женщин вести много дел одновременно, склонность к методичной работе ассоциировались с хранением домашнего очага, воспитанием детей. Так что исторически роль гендерного воспитания была велика, и мы должны ему сказать «спасибо».
Но сейчас другие времена. В эру научного прогресса, когда мы ведем информационные войны, используем технологии, сила уже не так часто и нужна. Да и слабость не так уж мешает жить. Мы развиваемся сами и развиваем свой эмоциональный интеллект. Стивен Хокинг доказал: не надо быть сильным, чтобы изучать черные дыры.
Современная психология делит человечество не на мужчин и женщин: мы учитываем личность и ее базовые потребности. Все мы хотим, чтобы нас любили, чтобы нас слышали.
Ксения Боровинская: Гендерное распределение ролей во многом обуславливалось необходимостью постоянно заводить потомство из-за высокой смертности. Сейчас можно так не делать: гораздо выше вероятность, что наши дети доживут до взрослого возраста.
Слева — психолог Мария Скрябина, справа — редактор Psychologies Мария Лаврентьева
Когда парадигма начала меняться? И меняется ли она для всех?
Ксения Боровинская: Меня сама жизнь направила к тому, чтобы использовать принципы внегендерного воспитания. У меня трое детей: старшей дочери двенадцать, сыновьям шесть и три. Когда родился старший сын, родственники задарили его классическими мальчиковыми игрушками: машинками, молоточками, кубиками.
В два года года он увидел у подружки-ровесницы пупса и говорит: «Это малыш, это малыш — как я!» Он в такой восторг пришел от этого пупса, что эта подружка двухлетняя ему его подарила. Ему нравятся пупсы, а раньше я об этом даже как-то не задумывалась! Я начала покупать ему пупсов, у него появился первый кукольный домик. При этом он совершенно не забросил свои машинки, просто начал играть еще и с куклами. Тут я поняла, что мой ребенок гораздо круче и интереснее, чем я могла предположить.
Я начала обращать внимание на такие вещи и предлагать ему весь спектр занятий, а не только традиционные мальчиковые игры. Он с большим интересом все пробовал. У меня не возникало вопросов по этому поводу, но вопросы начали возникать у окружающих. Меня начали спрашивать: «А почему ваш мальчик играет с куклами?» Это очень злило. А почему он не должен играть с куклами?
В два года года он увидел у подружки-ровесницы пупса и говорит: «Это малыш, это малыш — как я!» Он в такой восторг пришел от этого пупса, что эта подружка двухлетняя ему его подарила. Ему нравятся пупсы, а раньше я об этом даже как-то не задумывалась! Я начала покупать ему пупсов, у него появился первый кукольный домик. При этом он совершенно не забросил свои машинки, просто начал играть еще и с куклами. Тут я поняла, что мой ребенок гораздо круче и интереснее, чем я могла предположить.
Я начала обращать внимание на такие вещи и предлагать ему весь спектр занятий, а не только традиционные мальчиковые игры. Он с большим интересом все пробовал. У меня не возникало вопросов по этому поводу, но вопросы начали возникать у окружающих. Меня начали спрашивать: «А почему ваш мальчик играет с куклами?» Это очень злило. А почему он не должен играть с куклами?
Эльвира Кузнецова: В нашу компанию часто обращаются с таким запросом: «Какой кружок вы посоветуете для мальчика и для девочки?» То есть родители делают акцент не на том, сколько лет ребенку, не на том, чем он интересуется, а на том, какого он пола. Мы в таких случаях советуем спросить для начала у ребенка, чего он хочет.
Вообще сейчас студии и кружки стремятся к тому, чтобы их посещали дети обоих полов. Это тренд времени: мы начинаем понимать важность совместных занятий девочек и мальчиков. Не осталось педагогов, которые говорят: «Поищите что-нибудь для девочек, у нас все-таки для мальчиков кружок». Наоборот, радуются, если мальчик, например, хочет в балет, а девочка — на боевые искусства.
Вообще сейчас студии и кружки стремятся к тому, чтобы их посещали дети обоих полов. Это тренд времени: мы начинаем понимать важность совместных занятий девочек и мальчиков. Не осталось педагогов, которые говорят: «Поищите что-нибудь для девочек, у нас все-таки для мальчиков кружок». Наоборот, радуются, если мальчик, например, хочет в балет, а девочка — на боевые искусства.
Ксения Боровинская: Мы вроде бы уже поняли, что если мальчик увлечен математикой, не надо его пихать в футбол. При этом, если мальчик хочет в балет, для многих это все равно как-то неправильно. Мы следуем стремлениям детей, но остаемся в гендерных рамках.
Мария Скрябина: Человек может заявлять о своих потребностях и быть услышанным. Никто не говорит, что он сразу должен получить то, что хочет, но по крайней мере сопереживание получить должен каждый. Типичные посылы гендерного воспитания такие: «Мальчики не плачут», «Девочки слабее», «Это не для твоего пола». Получается, ребенок не может быть собой. Не может обсуждать без разговора о половых признаках, чего он хочет.
Не противоречат ли принципы внегендерного воспитания осознанию своего пола? Этого боятся очень многие сторонники традиционного подхода к воспитанию.
Мария Скрябина: Мы не можем игнорировать наличие у мальчиков пениса, у девочек влагалища. Когда ребенок рождается, он не знает ничего про особенности своего пола. Поэтому сначала мы ему помогаем, задаем определенные границы. Но цель не в том, чтобы он каким-то образом себя вел. Цель — помочь ребенку освоиться, осознать свои биологические особенности.
Я знаю очень много девочек, которые без посыла мам выбирают розовую или светлую одежду — то есть то, что им нравится. Нет исследований по внегендерному воспитанию, но есть работы относительно теории привязанности. Если родители позволяли мальчикам заботиться о близких, а девочкам — быть решительными, автономными и делать свой выбор, в подростковом и зрелом возрасте эти дети социально активны, коммуникативны, менее тревожны, больше доверяют другим.
Я знаю очень много девочек, которые без посыла мам выбирают розовую или светлую одежду — то есть то, что им нравится. Нет исследований по внегендерному воспитанию, но есть работы относительно теории привязанности. Если родители позволяли мальчикам заботиться о близких, а девочкам — быть решительными, автономными и делать свой выбор, в подростковом и зрелом возрасте эти дети социально активны, коммуникативны, менее тревожны, больше доверяют другим.
Руководитель проекта Kidmost.ru Эльвира Кузнецова
Каждая из вас отвечает за разные важные сферы жизни ребенка: чтение, хобби, воспитание. Как в ваших сферах меняется отношение к гендерным стереотипам?
Эльвира Кузнецова: Наш сервис построен на том, что ребенок вместе с родителями может посмотреть, какие столярные мастерские или, например, школы фокусов в Москве есть. Когда они открывают абонемент и видят полторы тысячи занятий в день, начинают интересоваться. Чем активнее, любознательнее родители, тем больше у ребенка шансов попробовать все.
Абонемент дает возможность сходить на разные занятия. Мы ставим себе задачу расширить выбор. Выбор — это самое главное, что мы можем дать ребенку, и вот почему это важно. Мои дети-подростки, у которых была уже возможность выбирать, сегодня не могут поверить в «страшные истории» из моего детства. Например, в старших классах школы у нас ввели автодело. Мальчики учились водить автомобиль и получали права, а девочкам это было категорически запрещено. Мы с подругой боролись, писали письма в РОНО, но нас не пустили. Мои дочери уже не понимают, как это.
Но в этом плане мальчикам сегодня не легче. Когда девочка начинает заниматься традиционно мальчишечьим хобби, ей говорят: «Здорово, классно, давай!» Женщина, которая науками занимается, робототехникой, программированием — это шаг в будущее! Родители поддерживают. А когда мальчик хочет заниматься вязанием, часто это воспринимается взрослыми отрицательно. «Ты не сможешь построить карьеру, ты не пробьешься».
Абонемент дает возможность сходить на разные занятия. Мы ставим себе задачу расширить выбор. Выбор — это самое главное, что мы можем дать ребенку, и вот почему это важно. Мои дети-подростки, у которых была уже возможность выбирать, сегодня не могут поверить в «страшные истории» из моего детства. Например, в старших классах школы у нас ввели автодело. Мальчики учились водить автомобиль и получали права, а девочкам это было категорически запрещено. Мы с подругой боролись, писали письма в РОНО, но нас не пустили. Мои дочери уже не понимают, как это.
Но в этом плане мальчикам сегодня не легче. Когда девочка начинает заниматься традиционно мальчишечьим хобби, ей говорят: «Здорово, классно, давай!» Женщина, которая науками занимается, робототехникой, программированием — это шаг в будущее! Родители поддерживают. А когда мальчик хочет заниматься вязанием, часто это воспринимается взрослыми отрицательно. «Ты не сможешь построить карьеру, ты не пробьешься».
Ксения Боровинская: Потому что женское до сих пор считается чем-то довольно стыдным…
Эльвира Кузнецова: Наш сервис хорош тем, что у нас не обязательно говорить: «Я записался в кружок по приготовлению пиццы». Можно так: «Ну, мы сходим, попробуем шоколад сделать». Вроде как это такой компромисс для самого мальчика, для его окружения, для бабушек с дедушками. И это может быть такая среда, в которую мы даем возможность погрузиться, возможность попробовать одной ножкой в эту воду зайти, пощупать. Не так все страшно, крокодилов нет!
Ксения Боровинская: В детском кругу как-то менее болезненно воспринимают эти вопросы. К моему сыну подходят дети на площадке и спрашивают: «А почему ты в розовом, как девочка?» Он говорит: «Я не как девочка, просто я люблю розовый цвет — и все цвета для всех!» И дети такие: «А, о'кей!» И играют дальше.
Эльвира Кузнецова: Наш сервис хорош тем, что у нас не обязательно говорить: «Я записался в кружок по приготовлению пиццы». Можно так: «Ну, мы сходим, попробуем шоколад сделать». Вроде как это такой компромисс для самого мальчика, для его окружения, для бабушек с дедушками. И это может быть такая среда, в которую мы даем возможность погрузиться, возможность попробовать одной ножкой в эту воду зайти, пощупать. Не так все страшно, крокодилов нет!
Ксения Боровинская: В детском кругу как-то менее болезненно воспринимают эти вопросы. К моему сыну подходят дети на площадке и спрашивают: «А почему ты в розовом, как девочка?» Он говорит: «Я не как девочка, просто я люблю розовый цвет — и все цвета для всех!» И дети такие: «А, о'кей!» И играют дальше.
Эльвира Кузнецова: Бывает, лет в пять-шесть мальчик случайно слышит разговор деда с отцом. «А что он у вас на балет ходит, не мужик, что ли? Он в лосинах будет бегать, как дурак? Давай его в хоккей!» Мальчик начинает сомневаться. Папа, может, даже и защитит и скажет: «Да, и это классно, он будет гибким, сильные ноги, он будет гармонично развит». Но мальчик слышит это и начинает переживать.
И что с этим делать? Особенно если речь идет о старшем поколении. Мы их любим, но и спорить все время невыносимо.
Мария Скрябина: Родители, которые придерживаются нейтрального воспитания и учета потребностей своих детей, должны быть готовы к тому, чтобы защитить границы своего ребенка. И обучить ребенка дружелюбно защищать свои границы. Вот как Ксения прекрасный пример привела. Потому что жизнь — она такая, все время кто-то критикует.
Я, например, активная феминистка. Мой дедушка-подводник — прекрасный человек, но у него есть свое детство, свои травмы, свое прошлое. И он не обязан соглашаться со мной. Но это не должно мешать нам общаться, слышать друг друга. Поэтому бабушкам и дедушкам мы всегда можем сказать: «Я понимаю, что вы хотите как лучше, хотите передать свой опыт, но вот мы сейчас в современных тенденциях воспитываем вот так. Посмотрим, что получится».
Я, например, активная феминистка. Мой дедушка-подводник — прекрасный человек, но у него есть свое детство, свои травмы, свое прошлое. И он не обязан соглашаться со мной. Но это не должно мешать нам общаться, слышать друг друга. Поэтому бабушкам и дедушкам мы всегда можем сказать: «Я понимаю, что вы хотите как лучше, хотите передать свой опыт, но вот мы сейчас в современных тенденциях воспитываем вот так. Посмотрим, что получится».
Ксения Боровинская: Близкое окружение придерживается очень схожих с моими взглядов. Поэтому я иногда впадаю в опасную иллюзию: мне кажется, что весь мир уже изменился! Но это, конечно, не так, хотя кое-что стало по-другому. Мои родители очень сильно придерживались гендерного воспитания. Мама не разрешала мне ходить на боевые искусства, поэтому я ходила туда тайно, наврав, что у меня дополнительные уроки. Тайком стирала кимоно.
Сейчас моя мама читает мой блог, и она очень со мной согласна. И даже папа со мной согласен. Говорит: «Ну да, я вот в детстве хотел заниматься музыкой. Но я рос в Северо-Западном районе Челябинска, там немыслимо было мальчику заниматься музыкой». Я стараюсь все подробно, поступательно и дружелюбно рассказывать, и это убеждает даже родителей моих и бабушку с дедушкой. И это большой прогресс.
Мария Скрябина: Мужчины тоже очень страдают от этих стереотипов, им тоже хочется просто быть собой, чтобы их слышали.
Эльвира Кузнецова: А может быть, надо искать успешные примеры таких мужчин и выводить их на арену?
Ксения Боровинская: Мы сегодня как раз говорили про Стивена Хокинга, который совсем не похож на идеал альфа-самца…
Эльвира Кузнецова: И надо побольше таких примеров мужчин, которые нашли себя в каких-то хобби или нетипичных профессиях.
Ксения Боровинская: Это, кстати, к вопросу о том, что случится, если все дети будут воспитываться внегендерно, как изменится мир — вот так он и изменится! Семьи будут создаваться для того, чтобы быть вместе, любить друг друга. А уж домашние и финансовые обязанности могут распределяться как угодно.
Получается, что гендерно-нейтральное воспитание — оно вообще не про гендер, оно про внимание к выбору ребенка. Не отрицание половых различий, а смещение фокуса на конкретного ребенка, на его интересы…
Ксения Боровинская: Мне кажется, гендерно-нейтральное воспитание — это вообще про адекватность и здравый смысл. А многие люди думают — это про то, что нужно отобрать все розовое у девочек и отдать мальчикам. Но это же не так. Внегендерное воспитание не отрицает платьев для девочек. Давайте ориентироваться на потребности человека, а на его пол, дайте ему выбор!
Каждый человек — это спектр эмоций, качеств, характеристик. Мы бываем разными, и межличностные различия сильнее, чем межполовые. Внегендерное воспитание — это про то, чтобы давать выбор, свободу. Это отличная подготовка к жизни в стремительно меняющемся мире, который требует от нас мобильности, гибкости, эмпатии. И гендерные стереотипы в скором времени будут нам скорее мешать, чем помогать.
Эльвира Кузнецова: Взрослые, которые допускают возможность внегендерного воспитания, — они уже многое могут дать своим детям. Поколение, которому мы уже сейчас стараемся дать выбор, и будет существовать по-другому. Они будут делать свой выбор — и лично я за то, чтобы этот выбор был.
Сейчас моя мама читает мой блог, и она очень со мной согласна. И даже папа со мной согласен. Говорит: «Ну да, я вот в детстве хотел заниматься музыкой. Но я рос в Северо-Западном районе Челябинска, там немыслимо было мальчику заниматься музыкой». Я стараюсь все подробно, поступательно и дружелюбно рассказывать, и это убеждает даже родителей моих и бабушку с дедушкой. И это большой прогресс.
Мария Скрябина: Мужчины тоже очень страдают от этих стереотипов, им тоже хочется просто быть собой, чтобы их слышали.
Эльвира Кузнецова: А может быть, надо искать успешные примеры таких мужчин и выводить их на арену?
Ксения Боровинская: Мы сегодня как раз говорили про Стивена Хокинга, который совсем не похож на идеал альфа-самца…
Эльвира Кузнецова: И надо побольше таких примеров мужчин, которые нашли себя в каких-то хобби или нетипичных профессиях.
Ксения Боровинская: Это, кстати, к вопросу о том, что случится, если все дети будут воспитываться внегендерно, как изменится мир — вот так он и изменится! Семьи будут создаваться для того, чтобы быть вместе, любить друг друга. А уж домашние и финансовые обязанности могут распределяться как угодно.
Получается, что гендерно-нейтральное воспитание — оно вообще не про гендер, оно про внимание к выбору ребенка. Не отрицание половых различий, а смещение фокуса на конкретного ребенка, на его интересы…
Ксения Боровинская: Мне кажется, гендерно-нейтральное воспитание — это вообще про адекватность и здравый смысл. А многие люди думают — это про то, что нужно отобрать все розовое у девочек и отдать мальчикам. Но это же не так. Внегендерное воспитание не отрицает платьев для девочек. Давайте ориентироваться на потребности человека, а на его пол, дайте ему выбор!
Каждый человек — это спектр эмоций, качеств, характеристик. Мы бываем разными, и межличностные различия сильнее, чем межполовые. Внегендерное воспитание — это про то, чтобы давать выбор, свободу. Это отличная подготовка к жизни в стремительно меняющемся мире, который требует от нас мобильности, гибкости, эмпатии. И гендерные стереотипы в скором времени будут нам скорее мешать, чем помогать.
Эльвира Кузнецова: Взрослые, которые допускают возможность внегендерного воспитания, — они уже многое могут дать своим детям. Поколение, которому мы уже сейчас стараемся дать выбор, и будет существовать по-другому. Они будут делать свой выбор — и лично я за то, чтобы этот выбор был.